Книга Летящие к Солнцу. Книга 1. Вопрос веры - Василий Криптонов

Вероника подошла к нам. На лице у нее блуждала безумная улыбка матушки Мидоус, застывшей с тазом кипящей патоки над братцем Кроликом.

— Словами не передать, как я рада, что связалась с вами, ребята! — сказала она. — И эта возможность выбора… Вы не подумайте, я правда ценю!

Джеронимо принял услышанное за чистую монету, обнял сестру, ткнувшись головой ей в живот. Видит бог, я мог бы поступить так же, и это было бы чертовски мило и романтично. Только в любой, даже самой страшной ситуации должен быть герой, который сделает не то, что хочется, а то, что нужно — пусть даже ценой жизни друзей.

Я пристегнул ремень как раз вовремя — шахта закончилась, и мы полетели куда свободнее.

Глава 8

Будучи тонко-бесчувственной натурой, я всегда очень много читал. Помнится, однажды меня поразил Маркес, начавший свои «Сто лет одиночества» как-то так: «Много лет спустя, перед самым расстрелом, полковник Аурелиано Буэндия припомнит тот далекий день, когда…» Ну и так далее. О, это немедленно возникающее ощущение бренности существования! Величия! Интриги и безысходности! Хотел бы я так же начать если не книгу, так хоть одну из глав своей жизни. Впрочем, отчего бы и нет?

Когда год спустя я стоял посреди покинутой базы перед армией Фантома во главе с ним самим и подбрасывал на ладони колбу с тремя граммами антиматерии, глядя на приближающуюся ракету с ядерной боеголовкой, я вспоминал, как грустно и потеряно улыбалась Вероника в бронетранспортере, падающем со снежных небес на каменный пол, как обнимала она брата, который только что послужил причиной смерти ее друзей, но изъявил желание зачать ей ребенка. Это было лишь одно из воспоминаний, пронесшихся в голове за миг до того как все в радиусе сотни километров превратилось в одно большое ничто. Вряд ли здесь можно усмотреть трогательную романтику, потому что я вспоминал и виселицу, и Джеронимо с шарманкой, и умирающего Рикардо, и обворожительную, хотя и недалекую принцессу Жозефину…

А еще многие писатели делают так:

Педро Амарильо, один из жителей Нового Красноярска, прогуливался в свете газовых фонарей по платформе, свободной от триффидов. Педро оправдывал свое существование тем, что писал революционные стихи в местные газеты. Но сейчас ему не хотелось в очередной раз повторять набившие оскомину слова. Сейчас Педро хотел сочинить прекраснейшую любовную поэму, которая, будто солнце, вернувшееся, наконец, в мрачный мир, должна будет растопить лед в сердце неприступной красавицы.

Педро ходил, вертя в руках диктофон, пока не обнаружил место наивысшей концентрации вдохновения. Лицо его озарилось улыбкой. Он остановился, нажал на кнопку «запись» и чистейшим сопрано пропел:

— Как будто свет звезды далекой, пробившийся сквозь полог туч…

На этом поэма завершилась. Видимо, небеса решили избавить Педро от необходимости подбирать рифму к слову «туч» и, проявив недюжинную выдумку и фантазию, сбросили ему на голову бронетранспортер.

Впрочем, можно поступить гораздо проще и сказать:

Растянувшийся в вечность краткий миг падения подошел к концу. БТР грянул в землю так, что Вероника и Джеронимо подпрыгнули и кубарем покатились по полу. И только я, сильный и независимый мужчина, остался сидеть, вглядываясь в экран. Одна моя рука на руле, другая — на джойстике управления пулеметом. Хотя никто не бежал нас убивать, горящие по всему залу фонари не оставляли сомнений: люди здесь есть.

— Уйди! — визжал едва ли не в истерике Джеронимо. — Пошла вон! Слезь с меня, престарелая, страшная, уродливая бабка! Я пошутил про детей! Ах ты, развратная скотина семидесяти шести лет, ко…

Услышав звук удара, я резко обернулся. Джеронимо лежал на полу молча и неподвижно, а на нем в позе наездницы сидела Вероника, прижимая ладони ко рту. Ее перепуганный взгляд встретился с моим — холодным и покровительственным. Как будто это ментальное касание привело ее в чувство, Вероника положила руку на шею Джеронимо и обмякла от облегчения.

— Живой, — прошептала она и тут же принялась оправдываться: — Я никогда его не била! Это как-то само собой вышло. Просто как нервный тик. Сама не понимаю…

Я выбрался из кресла, подошел к ней и протянул руку.

— Мне помощь не требуется, — сказала Вероника. — Сама встану.

Тем не менее, она продолжала сидеть, скрывая дрожь.

— Это не помощь, — сказал я. — Скорее благодарность. Хочу пожать тебе руку. Эти секунды тишины — лучшее, что было в моей жизни за последние секунды.

Поколебавшись для виду, Вероника пожала мне руку и, опершись о нее, встала.

— Обычно он не такой. Просто мы его рано разбудили, вот и…

Пресвятой Христос, она извинялась за своего брата!

— Где мы теперь? — Вероника подошла к монитору. — Хорошо хоть камера не пострадала… Стоп! Ты это видишь?

— Что? — Я наклонился рядом. — Фонарики?

— Да. Видишь, как ровно горит газ? Здесь воздух!

— Уверена? Я бы не…

Но Вероника уже бросилась открывать люк. С легким хлопком произошла разгерметизация, и я на всякий случай поднес маску поближе.

Лицо Вероники озарило голубоватым светом. Закрыв глаза, она втянула носом воздух и улыбнулась.

— Как сладко! Иди, попробуй.

Но я уже здесь чувствовал аромат этого воздуха. Действительно сладкий и свежий. На долю секунды закралось сомнение: а не подмешан ли здесь какой-либо ядовитый газ. Но нет. Такой прекрасный воздух не может быть смертельным.

— Думаешь, он настоящий?

Вероника пожала плечами и легко выскочила наружу. Я последовал за ней.

Мы оказались в огромном зале с каменным полом и каменными колоннами, стремящимися ввысь. Задрав голову, я увидел (тут следует вереница геологических и научно-фантастических терминов, объясняющих, почему наш БТР, свалившись сверху и проделав шахту в толще снега, не открыл доступ на поверхность, и почему вся эта снежная масса не лежит сейчас на полу. Хотя на самом деле я ничего не увидел. Фонари, в изобилии натыканные между колоннами, прекрасно освещали пространство лишь на два человеческих роста от силы. Дальше все терялось во тьме. Как и тайна нашего здесь появления).

— Слышал что-нибудь о таком? — спросила Вероника, спрыгнув на пол. Подошвы ее ботинок стукнулись о камень с гулким звуком, и я попытался вообразить, какой грохот устроил броневик.

— Не-а, ничего, — покачал я головой. — Похоже на метро…

— Да ну, брось. Откуда в Мексике метро?

— Ну, во-первых… А, собственно, с чего ты взяла, что мы в Мексике?

Вероника остановилась около ближайшей колонны и посмотрела на меня, сдвинув брови. Сказать ничего не успела, потому что в этот момент из колонны выдвинулось что-то, напоминающее крышку мусоропровода и, издав страстное «ах!», выпустило облачко пара. Непонятный аромат усилился, а Вероника с визгом отскочила, уже тыча автоматом в сторону предполагаемого противника.